Американским психологам и всему бизнес-сообществу страшно надоело поведение любителей отсрочек. Ведь последние только и занимаются тем, что тянут время и до бесконечности выискивают тот нужный момент времени, когда надо наконец начинать делать дело.
Топ-менеджер высокотехнологичной компании Пол Кедровски считает себя одним из самых больших разгильдяев на свете. Он всегда откладывает все в долгий ящик. ‘Можно сказать, что я кружу вокруг да около полученного задания, как собака, которая ищет место, где прилечь, — рассказывает он. — Я пытаюсь выяснить для себя, как я буду его выполнять, но на самом деле ничего не делаю’.
Иными словами, Кедровски затевает сам с собой нелепую игру, как только ему дают поручение. ‘Я пытаюсь дождаться, пока необходимость выполнения задания отпадет сама собой’, — объясняет он. Если тактика не приносит плодов, он начинает лихорадочно работать, чтобы успеть к положенному сроку. Правда, это не значит, что кто-нибудь может без всяких оснований установить ему ранние сроки сдачи работы и он клюнет на эту удочку. ‘Я всегда хочу знать, в какой момент сдавать работу будет слишком поздно’, — говорит он.
Вообще-то у Кедровски всегда бродит внутри ‘тайное подозрение, что многие вещи, которые ему поручают, он делать не должен’. Он все время начеку. Ведь с наступлением эры электронной почты менеджерам больше не приходится смотреть сотрудникам прямо в глаза, когда они раздают задания. В результате значительно увеличивается количество поручений, которые Кедровски называет ‘импульсивными’.
‘Принято считать, что тянуть кота за хвост вполне нормально. Это заблуждение давно утвердилось в нашей культуре’, — говорит Джозеф Феррари, профессор психологии университета Де Пола (Чикаго). ‘Еще больше заблуждаются те, кто не видит в этом особых проблем’, — добавляет он. Его исследования показали, что 20% взрослых считают себя хроническими копушами.
Любителей отсрочек не так уж трудно распознать. В офисе они приносят на рабочее место кофе, который забывают выпить. Когда им назначают сроки сдачи работы, они переспрашивают: ‘А когда ее действительно надо будет сдавать?’ Прилив энергии у них начинается, когда они работают в условиях сильного стресса. Кроме того, составляя расписание, они полагаются исключительно на собственную память, потому что не хотят оставлять на бумаге свидетельства своего разгильдяйства.
Джейн Барка, психолог и соавтор книги Procrastination (‘Отсрочка’), утверждает, что разгильдяи не пытаются никого обмануть, просто они очень боятся поражения, успеха или чрезмерного контроля. Одни из них ищут любые предлоги, чтобы объяснить, почему они не сделали работу так хорошо, как должны были сделать. ‘Они просто пытаются защитить себя от попыток других реально оценить их способности’, — объясняет психолог. Другие копуши боятся успеха, потому что считают, что в этом случае их заставят больше работать. В конечном счете вечное откладывание дел — это своего рода декларация ‘Вы не можете заставить меня это сделать’. При этом в реальности никто не произносит столь рискованных слов.
Но, возможно, стоит принять во внимание, что многие офисы живут теперь 24 часа в сутки семь дней в неделю, а потому количество задач все время увеличивается. Может ли в подобных условиях привычка к отсрочкам стать положительным качеством сотрудника? Ведь тогда многие нелепые задания будут сгорать в огне собственной глупости, пока их еще не успели выполнить. Возможно, Генри Форд был прав, когда утверждал, что нельзя создать репутацию на том, что вы только собираетесь сделать. Но можно ли построить ее на том, что вы не будете делать, и тем самым предотвратить раздачу глупых заданий?
Взгляните на проблему с таких позиций, и суждения Барки не покажутся вам столь суровыми. ‘Дело не столько в самих проволочках, сколько в том, влияют ли они на вашу самооценку и производительность труда’, — утверждает она.
Так, по словам Черил Литуин, вполне вменяемой любительницы откладывать дела в долгий ящик, она приобрела эту привычку, когда ее компания стала требовать детальных отчетов о конференциях, телефонных разговорах и деловых встречах. В бумагах надо было указывать, кто присутствовал на мероприятии и сколько стоил ланч. ‘Я стала каждый раз затягивать сдачу отчетов, потому что воспринимала это как попытку меня контролировать’, — рассказывает женщина. Когда же задания накапливаются, Литуин чувствует ‘прилив адреналина, сосредоточивается и делает работу’. Порой она удивляется: может, привычка к отсрочкам — специальный психологический механизм, который придумала мать-природа взамен изобретенного людьми риталина (лекарство от психических расстройств).
А Дайан Дэнилсон, гендиректор женского клуба Downtown Women’s Club в Бостоне, считает, что ‘разгильдяйство’ — слишком сильное слово для описания ее привычек. ‘Я называю это ‘плыть по течению’, — говорит женщина. К примеру, если она не может найти какую-нибудь вещь, когда собирается в деловую поездку, то сразу думает: пришла пора разобрать шкаф. ‘Если я и в самом деле чувствую, что пора перебрать вещи в шкафу — а это случается редко, — то мне лучше это сделать’, — замечает она.
Сейчас у нее тоже несколько неотложных дел. Она уже два года собирается составить бизнес-план. Но по крайней мере она уже записалась на курсы, где учат, как их составлять. Кроме того, она уверяет, что ни разу в жизни не сдала работу с опозданием.
Еще один топ-менеджер, сотрудник компании по разработке программного обеспечения в Редмонде (штат Вашингтон), говорит, что придумал множество способов тянуть время. Он проверяет, с каким счетом сыграли те или иные спортивные команды, просматривает новости на сайтах и в блогах, обменивается ‘аськами’ с друзьями, читает и удаляет электронные письма своей матери, а еще ищет старых друзей или видеоклипы в Интернете. ‘Когда-нибудь я даже подам на грант на открытие международного общества по защите голодающих детей’, — размышляет он вслух.
А Лесли Левайн, лектор по мотивации из Нортбрука (штат Иллинойс), отложила на прошлой неделе работу над презентацией, потому что хотела сыграть в игру Sonic Adventure на видеоприставке Game Cube, которая принадлежит ее сыну. Надо во всем видеть свои плюсы. ‘В результате я ничего не съела’ — говорит она.
